«Он просто ходил по коридору»: как система воспитания, семья и школа допустили убийство в Горках-2
Утром 16 декабря в обычной подмосковной школе посёлка Горки-2 произошло немыслимое: 15-летний подросток, ранее не замеченный в агрессии, совершил нападение, в результате которого погиб 10-летний мальчик, были ранены охранник и другие ученики. Это не просто криминальная хроника — это трагедия, которая обнажила целый клубок системных проблем, от семейного неблагополучия до кризиса школьной системы и опасных интернет-течений.
Мы сознательно воздерживаемся от публикации фото и видео с места трагедии, не называем полных имён участников — уважение к памяти погибшего и его семье, а также отказ от сенсационности должны быть в приоритете.
Хроника чудовищного преступления
Подросток пришёл в школу как обычный девятиклассник, переоделся в туалете, надев подобие тактической экипировки, и начал действовать. В течение 20 минут он ходил по коридорам, вступал в диалоги с учителями, называл себя неудачником, говорил, что ему «светит пожизненное». Он нёс нож, демонстрировал свёртки, похожие на взрывное устройство, отмахивался от младшеклассников угрозами.
Остановивший его охранник был облит перцовым баллончиком и получил ножевое ранение. Затем преступник задал группе детей вопрос об их национальности — момент, который красноречиво говорит о возможных мотивах. Его жертвой стал четвероклассник Кобилджон А., не успевший спрятаться. Нападавший сделал селфи на фоне тела убитого мальчика, снимал свои действия на видео и выкладывал материалы в сеть.
«Странный, но не агрессивный»: как формировался убийца?
Родители других детей описывают его как «немного странного, но не агрессивного». Учителя ранее проблем с ним не отмечали. Но эта картина радикально расходится с реальностью, которая постепенно всплывает наружу.
Подросток состоял в деструктивном интернет-течении, разделял идеи превосходства «белой расы». В его социальных сетях найдено поздравление австралийскому ультраправому террористу Брентону Тарранту, устроившему бойню в мечетях Новой Зеландии. Он написал манифест «Мой гнев» на 11 страниц и разослал его одноклассникам. У него дома были нож, элементы экипировки, связанные с его идеологией.
Вопросы, которые не дают покоя:
Куда смотрели родители? Отец заявляет, что «не понимает, почему сын совершил подобные действия». Но как можно не заметить радикальную смену интересов, идеологии, наличие атрибутики, написание манифеста? Воспитание — это не только обеспечение быта, но и внимание к внутреннему миру ребёнка, к его окружению, как реальному, так и виртуальному.
Почему молчала школа? Учителя говорят, что проблем не было. Но на кадрах видно, как он материт педагогов, хамит им, угрожает. Они отходят в сторону, закрывают двери классов. Никто из взрослых в течение тех 20 минут, пока он ходил по школе с ножом, не вызвал полицию. Неужели такое поведение укладывается в их представление о «норме»? Где был школьный психолог? Система профилактики дала сбой на всех уровнях.
Почему не сработали цифровые следы? Его активность в сетях, подписки на экстремистские каналы, публикации — всё это было в открытом доступе. Алгоритмы соцсетей умеют показывать релевантную рекламу, но не умеют пока сигнализировать о растущей угрозе. А окружение либо не видело, либо не придавало значения этим «сигналам бедствия».
От советской школы к современной: трансформация насилия
В соцсетях многие отмечают, что в советской школе массовых убийств не было. Это так. Но насилие в ней присутствовало — более диффузное, бытовое, часто в форме травли («буллинга» как термина тогда не знали). Подростковая жестокость — следствие дисбаланса взрослеющего тела и незрелой психики — явление вечное.
Однако изменилась её форма. Раньше агрессия чаще выплёскивалась в коллективных, хоть и жестоких, но социальных взаимодействиях во дворе и школе. Сегодня, в эпоху атомизации, гаджетов и виртуальной жизни, насилие концентрируется внутри подростка. Интернет стал для многих главной средой социализации, предлагая вместо здоровых моделей поведения деструктивные субкультуры, идеи ненависти и вседозволенности.
Ребёнок, не нашедший принятия в реальном мире, легко находит его в маргинальных онлайн-сообществах, где его гнев и одиночество легитимизируют и направляют в русло ненависти к «другим».
Зона бесправия: о законе, ответственности и профилактике
Трагедия ставит острые вопросы об ответственности.
Ответственность родителей. Сегодня родители несовершеннолетнего преступника несут в основном материальную ответственность. Но как быть с ответственностью за воспитание? Если ребёнок систематически проявляет жестокость, исповедует ненависть, а родители бездействуют — это должно иметь серьёзные правовые последствия.
Беспомощность школы. Современный закон «Об образовании» и гипертрофированная идея «прав ребёнка» часто ставят учителя в положение беззащитного наблюдателя. Любое жёсткое требование, попытка навести порядок может обернуться для педагога санкциями. Школа превратилась в «зону бесправия» для взрослых, где они боятся применить даже разумные дисциплинарные меры. Закон нуждается в пересмотре, который восстановит баланс прав и ответственности, вернёт учителю авторитет и инструменты для поддержания порядка.
Ответственность ученика: между вседозволенностью и справедливостью. Современные подростки зачастую рано взрослеют в доступе к информации и осознании своей силы, но инфантильно отстают в понимании последствий. Действующая система, ориентированная на максимальную защиту прав несовершеннолетнего, парадоксальным образом создаёт у них чувство безнаказанности за «неуголовные» проступки.
Дисциплинарный тупик. Учитель сегодня практически лишён действенных рычагов воздействия на отъявленного хулигана, систематического нарушителя, вербального агрессора. Процедура отчисления невероятно усложнена и часто невыполнима на практике.
Итог: страдает учебный процесс, коллектив, а сам хулиган лишь укрепляется в ощущении, что правила для него не писаны.
Необходимо вернуть школам чёткий, прозрачный и быстрый механизм применения строгих дисциплинарных мер, вплоть до отчисления, за асоциальное, деструктивное поведение, не носящее уголовного характера.
Это не «кара», а констатация факта: школа — институт, имеющий право на самоуважение и защиту своей среды. Для тех, кто её разрушает, должно существовать альтернативное место обучения.
Возраст ответственности. Этот вопрос требует взвешенного, а не популистского подхода. Однако очевидно, что 15-летний подросток, спланировавший убийство, снимавший его на видео и разделяющий идеологию массовых убийц, отдаёт себе отчёт в своих действиях. Дискуссия о дифференцированном снижении возраста уголовной ответственности за особо тяжкие преступления, совершённые с демонстративной жестокостью и идеологической подоплёкой, давно назрела.
Речь не о тотальном ужесточении, а о создании правового инструментария, адекватного новым, чудовищным вызовам.
Катастрофа десоциализации: почему коллектив больше не спасает
Главная системная проблема — это разрушение традиционных механизмов социализации в коллективе. В СССР, при всех его противоречиях, существовала мощная, хоть и часто формализованная, система включения подростка в коллективные связи: школа, пионерская организация, комсомол, кружки при Домах пионеров, дворовые спортивные секции. Это создавало хоть и жёсткую, но понятную социальную ткань, где одиночка был заметен, а его отклоняющееся поведение могло быть вовремя скорректировано давлением среды.
Сегодня эта ткань порвана: школа свела свою роль к оказанию образовательных услуг. Воспитательная функция, работа по сплочению класса, созданию общего ценностного поля — обесценена, не прописана в KPI учителя, не подкреплена ресурсами.
Внешкольные кружки и секции для многих стали платными и элитарными, перестав быть общедоступным социальным лифтом.Цифровая среда заменила живое общение, но не может дать здоровой социализации. Она лишь дробит подростков на изолированные цифровые племена, где ценностями становятся хулиганский стриминг, кибербуллинг или, как в нашем случае, радикальные идеологии ненависти.
Одиночный, атомизированный подросток, не встроенный в здоровый коллектив, — идеальная мишень для деструктивных течений. Они дают ему псевдообщность, псевдоидентичность и псевдоцель. Бороться с этим через ужесточение мер в интернете — лишь часть решения.
Необходима государственная программа по созданию новой инфраструктуры социализации. Это не «возрождение пионерии», а формирование сети доступных, современных, привлекательных для молодёжи пространств (клубы, центры, лаборатории, спортивные лиги) с грамотными наставниками, где ценностью является не только индивидуальный успех, но и принадлежность к команде, взаимопомощь, общее дело.
Таким образом, трагедия требует ответа на двух уровнях: индивидуальная ответственность: Чёткие, суровые, но справедливые последствия для тех, кто сознательно перешёл черту, и восстановление дисциплинарного суверенитета школы.
Системная профилактика: признание того, что школа одна не справится. Нужна национальная задача по «сшиванию» социальной ткани, по возвращению подростков из цифрового подполья в реальные, здоровые коллективы. Без этого любые меры безопасности (турникеты, охрана) будут лишь запоздалым ответом на уже сформировавшуюся в одиночестве трагедию.Игнорирование любого из этих пунктов сделает следующие «Горки-2» лишь вопросом времени.
Гибель десятилетнего мальчика — это не только чудовищное преступление руки одного подростка. Это коллективная неудача всей системы: семьи, которая не увидела беды; школы, которая предпочла не замечать странностей; общества, которое допускает существование ядовитых идеологий в открытом доступе; законодательства, которое развязывает руки малолетним нарушителям и связывает руки тем, кто должен их воспитывать и останавливать.
Чтобы почтить память погибшего ребёнка, недостаточно скорбеть и возмущаться. Необходима тяжелая, непубличная, системная работа по пересмотру подходов к воспитанию, безопасности в школах, ответственности родителей и роли цифровой среды. Чтобы «больше никогда» стало не лозунгом, а реальностью, нужно иметь мужество задать себе неудобные вопросы и найти на них ответы.
